Бонавентура

Бонавентура
\
Францисканское движение
\
    Как уже отмечалось, XI и XII века принесли с собой ветер перемен, бурный экономический рост повлек социальные трансформации. После периода культурной изоляции латиноязычный христианский мир вступает, благодаря освоению новых торговых путей и политической и военной экспансии, в контакт с иными философскими традициями. Этот момент культурного подъема совпал с фазой декаданса религиозного духа, в котором проступили черты усталой вялости. Вера как подлинное основание жизни, как встарь, так и ныне, по плечу немногим подвижникам, для большинства же она лишь эмоциональный; факт. Иерархическая структура церкви, к которой принадлежал клир, выглядела так: — ordo rectorum seu praedicatorum (орден управителей или проповедников), орден, к которому принадлежали монахи — ordo continentium (орден воздерживающихся), и, наконец, — ordo coniugatorum (орден соединителей). Все эти три страта плохо сообщалишсь между собой, что крайне осложняло возможность религиозного обновления. Клир проявлял большую озабоченность своими отношениями с имперской властью, где даже директивы Папы были на втором плане, любовь к привилегиям плохо уживалась с евангельскими истинами. Монахи в монастырском своем бытии стремительно обогащались, злоупотребления вошли в привычку.
    Реакция воспоследовала в виде движений протеста, знаменем которых был евангельский идеал нестяжания, бедности и смирения духа перед лицом тщеславия утративших чувство меры нуворишей в рясах. Впрочем, призыв к бедности и защита евангельского идеала жизни в усердии и трудах часто обретал манихейскую окраску, когда негативизм касался церковной иерархии, которой противопоставлялась церковь примитивная. Покаяние и уподобление Христу в его крестных муках подчас были для еретиков аргументом в пользу презрения к телу и всему телесному, мирскому. Таковы были флагелланты ("бичующие"), гумилиаты ("униженные"), полагавшие, что и миряне могут проповедовать.
    Ярким выразителем этих настроений стал Франциск Ассизский (1182—1226), который сумел не просто выразить народные чаяния во всей их настоятельности (жить согласно Евангелию, отказаться от роскоши, содержать себя собственным трудом, смиренно молиться), но и сохранить равновесие перед искушением экстремизма и нигилизма в неподчинении официальной церкви и нудном пессимизме. Францисканцы, внешне подчиняясь церкви, не искали уединения, безопасных островов и самолюбования в святости. Исповедуя на деле предначертанное радование жизнью, они не боялись городской жизни со всей сложностью ее проблем. Если бенедиктинцы, как правило, были знатного происхождения, то францисканцы чаще представляли среднее сословие купцов и ремесленников. Буржуазия еще не оформилась в самостоятельный класс с мощной экономической властью, в начавшемся восхождении она была пока "народом" перед лицом феодального дворянства. Для францисканцев были характерны высокий уровень подвижности, инициативы и страсть к путешествиям. Их называли вагантами, пилигримами, неоседланность толкала их в качестве миссионеров на Восток. Так францисканцы принесли в христианство свежую струю активной народной жизни, сделав религиозное дыхание более свободным.
    Кроме того, это был тип активности, скорее культурного плана, давший источник новым философским тенденциям, на первый взгляд, контрастировавшим с христианством. Противостоять доктринальному пессимизму, жизненной программе беспомощного нытья, отвержению тела и всего природного, было требованием времени. Не достойнее ли обосновывать восхождение к Богу, восхваляя красоту природы и величие человека? Разве тезис о единстве интеллекта не означал снижения индивидуальной ответственности, что мы находим во многих формах дуализма и фатализма манихейского типа? Голос в поддержку позитивности природы ждали, и он был услышан.
    Активность чисто пасторального характера вне культуры своего времени всегда сомнительна, по меньшей мере, недостаточна. Это удалось показать Бонавентуре, заслужившему титул "второго основателя францисканского ордена".
\
Бонавентура: жизнь и сочинения
\
    Джованни Фиданца, прозванный Бонавентуррй (что означает "Благое пришествие") родился в Чивите, близ Боньяреи, около 1217— 1218гг.
    В 1236—38 гг. он учится в Парижском университете, а затем, уже членом францисканского ордена, изучает теологию под началом Александра Гэльского. В 1248—1252 гг. он преподает в качестве библейского бакалавра и сентенциального бакалавра, а в 1253 становится доктором теологического факультета и начинает преподавание во францисканской школе. Выбранный 2 февраля 1257 года генералом францисканского ордена, он много путешествует по заданию понтификата и нуждам ордена, посещая Италию, Англию, Фландрию, Германию, Испанию. В 1267/68 годах в своей парижской школе он выступил на диспуте против аристотеликов-аверроистов, написав трактат "Collationes" ("Сопоставления"), состоящий из "Декалога", "Даров Святого Духа", "Шестоднева". Эта трилогия стала шедевром средневековой мысли. Выбранный Григорием X в кардиналы и став епископом Альбанским в 1273 году, он возглавил подготовительные работы к Вселенскому Лионскому собору 1274 года, задачей которого было соединение греческой церкви с римской. Внезапно он заболел, и 15 июля 1274 года, когда работал Собор, скончался.
    Жильсон назвал его одним из самых плодовитых авторов, каких только рождала латинская церковь, с безупречным литературным вкусом. Из его 65 сочинений 45 изданы. Посвященные философско-теологическим проблемам, экзегетике и аскезе, они делятся на пять групп по десять томов. Другие его сочинения: "Itinerarium mentis in Deum" ("Путеводитель души к Богу"), "De reductione artium ad theologiam" ("O редукции искусств к теологии"), "Cristus unus omnium magister" ("Христос, единственный учитель всех").
\
Александр Гэльский и Бонавентура
\
    Александр Гэльский (1185—1245) был для Бонавентуры тем же, чем был для Аквината Альберт Великий. Он стал францисканцем уже будучи магистром-регентом теологической кафедры в Париже. Его наиболее известная работа — "Сумма всеобщей теологии", хотя и незавершенное, но вполне оригинальное сочинение. Бонавентура воспринял от учителя тезисы экземпляризма и разумных семян, относительной независимости души от тела, состоящего из материи и формы, и множественности индивидуальных форм. Душа, по мнению Александра, "табула раза", чистая доска, только по отношению к низшему, тому, что познается разумом. В познании внутреннего и высшего мира интеллект нуждается в божественном озарении. Ему импонирует онтологический аргумент Ансельма, акцентирующий эмоционально-волевой элемент в познании божественного как высшего блага. В его работах мы находим ссылки на Августина, Бернарда, викторианцев, Гуго и Рихарда. Программный тезис таков: "Plus credendum est Augustino quam philosopho" — "Следует больше доверять Августину, чем философу" (т.е. Аристотелю). Этот выбор сам по себе показателен для францисканцев и их духовной ориентации, недаром Бонавентура назовет Александра "pater et magister noster"—"наш отец и учитель".
\
Автономна ли философия?
\
    "Даже если человек и способен познавать природу и метафизику, возвышающую его до субстанций наивысших, то, достигнув этих вершин, остановится: невозможно не впасть в ошибку вне света веры, не ведая, что Бог един в Трех Лицах, всемогущ и всеблаг", — такой видит Бонавентура функцию философии. Он не против философии вообще, но против такой философии, которая не способна держать вертикаль от конечного к бесконечному, нить от человека к Богу, конкретизирующему наше бытие, направляющему к спасению, без чего всегда открыт противоположный путь ко злу.
    Проблема, согласно Бонавентуре, не в разуме как таковом, но в понимании различия между христианской теологией и нехристианской философией, между разумом, ведомым верой к благословенному, и разумом, упорствующим в своей самодостаточности, отрицающим все сверхъестественное. Он сознательно следует традиции, проложенной Платоном, Августином и Ансельмом, рефлектирующей мир как систему упорядоченных символов, смысловую ткань которого соединяют Бог единый и троичный, и человек, пилигрим, очарованный Абсолютом.
    Упражнения разума нужны затем, чтобы распознавать и приветствовать в мире и в нас самих зерна божественного, которые затем пестуются до полного созревания теологией и мистикой. "Quaerere Deum" — "Искать Бога", который просветляет, проявляется и скрывается — relucet и latet, это, согласно монашеской традиции, возможно лишь через усилия медитации. Философия, на взгляд Бонавентуры, это и пролог и инструмент теологии и мистики.
    Бонавентура потратил немало сил, чтобы показать разъедающую силу аверроизма и его несовместимость с христианством. Он изучал работы Стагирита в 1235 году, обучаясь на факультете искусств. Несмотря на запрет Григория IX, "Метафизику", "Этику", "Логику" старую и новую (вместе с Порфирием и Боэцием) тщательно изучали в Париже.
    Признавая авторитет Аристотеля в области физики, в сфере философии Бонавентура больше уважал Платона, Августина же предпочитал им обоим: "Inter philosophos datus sit Platoni sermo sapientiae, Aristoteli vero sermo scientiae; uterque autem sermo scilicet sapientiae et scientiae... datus sit Augustino" — "Среди философов язык мудрости пусть будет отдан Платону, Аристотелю, безусловно, язык науки; однако и тот и другой, а именно, язык и мудрости и науки, пусть отдадут Августину. "Ибо именно у Августина круг философских проблем погружен в стихию страстного влечения человека и всего мирского к Богу, чего никак нельзя обнаружить у Аристотеля. Религиозный дух, привнесенный Франциском Ассизским, излучал особое тепло: каждый шаг теологической мысли был одновременно и действием разума и напряженным актом любви. Выбор Бонавентурой платонизма и августинианства нам понятен лучше в виду этой эмоциональной матрицы.
\
Недочеты аристотелизма и их источники
\
    На одной из страниц "Шестоднева" Бонавентура говорит, что самым крупным просчетом арабских последователей Аристотеля было забвение платоновской теории идей. Не брать в расчет идеи, посредством которых Бог, по мысли Платона, сотворил мир, значит, видеть в Творце только финальную причину, понимать его как Творца без творчества, высокомерно замкнутого в самом себе и безразличного к происходящему в мироздании. Отсюда следует, что либо все случайно, либо фатально необходимо. Не желая признавать всевластие слепого случая, арабы, естественно, оказались в свинцовых объятиях фатализма. Что бы ни происходило, все обусловлено субстанциями, вращающими небеса. Но ведь доказано, где нет свободы, там нет ответственности. Для покидающих этот мир нет ни наград, ни наказаний. Кроме того, если все неотвратимо и все от Бога, то и мир вечен, и все в нем также необходимо, не может не быть, а значит, у всякого мирского создания нет ни начала, ни конца. Отсюда другая ошибка: пресловутый тезис о единстве интеллекта. Если мир вечен, надо признать возможность существования бесконечных людей и бесконечных душ, а коль скоро они бессмертны, то картина скопления человеческих тел и душ выходит хотя и забавная, но вряд ли отвечающая реализму того же Аристотеля. Преодолеть этот тупик аверроизма и его чреватый апориями тезис о духовном и бессмертном интеллекте, который один на всех, можно лишь вернувшись к платоновским идеям, а через них и Августина к чистому горному воздуху христианства. Кстати здесь оказалась доктрина экземпляризма.
\
Экземпляризм
\
    Как отмечалось, незрелые зерна аристотелевской философии заключены в трактовке мира вне Бога, точнее, с Богом-неподвижным, безличным двигателем, который не-творец, не-провидец, — мозг без любви. Бонавентуре ближе другой образ — Бог, в котором есть подобия всех от мала до велика вещей в виде моделей, идей, семян. Мы видим некоторое концептуальное смещение внутри платонизма. Сотворение происходит от Творца не в процессе бессознательной и неудержимой эманации, но благодаря свободной его воле. Тот, кто хочет, знает, чего он хочет. Знает и любит. Бог — артист, творящий то, что он понял.
    Мир, заявленный в таком ракурсе, напоминает нам книгу, в которой отражается Троица в трехступенчатой проявленности — слепок, образ, подобие. Слепки — неразумные существа, образы интеллектуальные, наконец, богоподобные существа. Способ сотворения универсума структурно тот же, что и лестница к Богу, открытая человеку от телесного, внешнего нам слепка, к духу, Божьему образу в нас, и уподоблению Христу, Таково мистическое путешествие к Богу, "путеводитель души к Богу", как выражается сам Бонавентура,
    Мир, следовательно, полон божественных знаков: питая дух, следует их расшифровать. "Кто не был ослеплен величественным слиянием сотворенных вещей, тот просто слеп; кто не был разбужен хоть раз их сладкогласием, тот глух; кто не был подвигнут всем этим воздать хвалу их Творцу, тот нем; кто по их ясной очевидности не способен постичь умом первоначало, тот глупец". Бонавентура, в отличие от древнего человека, обожествлявшего мир, и современного ученого, спасающегося от мифов при помощи строго научных категорий, отличает, но не отлучает Бога от мира. Он против профанации, обмирщения сотворенного, как и против его дегуманизации. Восхождение к Богу и уважение к божественному Бонавентура склонен оценивать как императив: "Разверзни уста твои и открой сердце навстречу Богу, славя его и сотворенное им, и никогда мир не отвернется от тебя. Ведь именно против неблагодарных восстанет мир". Атеизм, поэтому, не есть частное дело совести. Человек, который не видит в мире ничего, кроме профанной реальности, не склонен уважать его. Используя все мирское, он взламывает равновесие и насилует хрупкие природные связи и законы. Ясно, что в ответ природа восстает против всех, не только язычников. Такой отчетливый акцент на правах природы и обязательстве человека уважать ее дает нам случай оценить по достоинству философию Бонавентуры, не свободную, впрочем, от некоторой назидательности, столь характерной для схоластического климата в целом.
\
"Rationes seminales"
\
    Бог выступает у Бонавентуры как сеятель, разбрасывающий зерна, которые затем при участии вторых причин прорастают в материи. Материю нельзя представить униформной, как нельзя вообразить ее разодетой во множество форм, актуально всегда существующих. Она шла от первоначального хаоса к нынешнему состоянию через поэтапную дифференциацию.
    Тезис о "рационес семиналес", семенах разума в лоне материи, корректирует, по мнению Бонавентуры, аристотелевский тезис о чистой потенциальности материи, а также точку зрения, приписывающую активность только Богу, лишая тем самым спонтанности все природное. Как в Боге есть "ratio causalis" (причинный разум), правило становления природы, так и в самой материи есть уже зародыши форм, управляющие естественными процессами, и это "rationes seminales" (семена разума). Божественное присутствие в природном зародышевым образом не умаляет, конечно же, материальное. Весь космос в средневековой парадигме тотально зависит от Бога. Бог Аквината "двигает" природу как природу, Бог Бонавентуры дополняет ее собой. Не аристотелевский дух автономии природного, который вдохновлял Фому, а, скорее, иная перспектива, снимающая это безнадежное "ванитас ванитатум" (суета сует) Экклесиаста, дает нам представление об обертоне мысли Бонавентуры.
\
Человеческое познание и божественное озарение
\
    Позиция экземпляризма и "рационес семиналес" дает нам ракурс мира как театра знаков — осколков, слепков, образов и подобий Бога, и даже, может быть, храма божественных мистерий. Тезис Бонавентуры о коинтуиции подчеркивает, что контакт с объектом сопровождается смешанным ощущением божественной модели, восприятие которой уже включает в себя подражающую рефлексию. Одновременность восприятия и подражания, копирования в акте коинтуиции не дает, впрочем, знания об определенной божественной конфигурации.
    Здесь на помощь приходит теория озарения (иллюминации). Чувственное познание относится к материальным объектам, его инструмент — чувства. Интеллект, перешагивая через них, приходит к универсальному. Но где же она, эта универсальность? Аристотель ответил бы, что фундамент универсальности в необходимости идей, которые абстрагируются от единичных вещей. Бонавентура не удовлетворен таким ответом. Вещи, как и человек, относясь к миру возможного, "синголос", не могут сами прийти к необходимому и универсальному. Нужен свет неземной, чтобы сцепление конечного с божественным стало явью. Без идеи бесконечного, показал еще Платон, что мы можем знать о конечном, несовершенном? Именно поэтому, неопровержимо для Бонавентуры, что познание всего, выходящего за пределы обыденного, включает в себя соприсутствие Бога в нас.
    Отсюда примат чистейшего существа в нашем духе, познание которого возможно в лучах иррадиации Абсолюта, в котором пребывают вечными идеи всех существ. Об этом Абсолюте у человека весьма смутное представление, степень ясности зависит от его продвижения по концентрическим лучащимся сферам.
\
Бог, человек и множественность форм
\
    Странна слепота интеллекта, не видящего того, к чему тяготеет в истоме всякая тварь, то, без чего ни видеть, ни понимать невозможно. Интеллект способен найти доказательства бытия Бога, но здесь, скорее, дело тренировки духа, который научается улавливать присутствие Бога вне, внутри и сверх себя. Блаженное видение ждет в финале самого неотступчивого.
    Мы снова видим аргумент из ансельмовского "Прослогиона" о непосредственном присутствии в нас Бога. Впрочем, теперь уже нет необходимости доказывать его существование, достаточно сделать ясным его присутствие. Несовершенна молитва, если нет того, кто готов доказать веру, несовершенно доказательство, если нет того, кто его поймет. Зачем нужна сообщительность благого, если нет того, кто умеет наслаждаться? Сознательные существа, в отличие от лишенных разума, способны сами войти в контакт с Богом. Они — образ Божий, благодаря своей способности жить в духе, благодаря памяти, пониманию и воле.
    Располагая всеми этими сокровищами, душа наслаждается пусть неполной, но ощутимой независимостью от тела, и будучи субстанцией, образованной из материи и тела, она способна существовать как бы сама по себе, быть самоценной. Душа, по Бонавентуре, не чистая форма, не будь материальной, как смогла бы она действовать и страдать? Но, соединяясь с телом, она выступает по отношению к нему как форма. Душа и тело здесь, как и у Августина, две разные субстанции, хотя и взаимодополнительные. Называя человека микрокосмом во множестве его форм, подчеркивая приоритет духовной активности, Бонавентура видит свою особую миссию францисканца в том, чтобы сделать рациональную структуру мира очевидной, как очевидна аналогия между душой и творцом, высшей мудростью, началом и гарантом рациональной постижимости мира.
\
Бонавентура и Фома: одна вера и две философии
\
    Как и Августин, Бонавентура не принимает томистскую автономию природы от ее божественного корня, потому-то разум природный, божественно иллюминированный, и ведет по истинному пути знания. Читая откровение, Бонавентура читает историю человека и универсума. Раз познав истину Христа, душа уже не может забыть ее; знания, чувства, ее воля — все видится иначе в свете трагедии Христа. Христианин видит перст судьбы там, где ученик Аристотеля находит лишь предмет любопытства для самоудовлетворения. Это предчувствие трагедии чрезвычайно характерно для мироощущения Бонавентуры, полагает Жильсон. Почему проблема жизни и смерти вечна? Чтобы хоть что-то понять в ней, надо устраниться, уйдя из всего внешнего, а затем, победив в себе страх, увидеть, наконец, что сотворенный в любви мир и вновь кровью божией омытый, он каждый день явлен на поругание, презираемый ничтожествами. Именно поэтому мысль Бонавентуры, в центре которой Христос, это, скорее, философия спасения. Манифестом ее могли бы быть слова: "Философия не начнется без Христа, ибо Он — ее начало. Но она не придет и к своему завершению без Христа, ибо Он — ее финал. Она — перед выбором: либо обречь себя на нескончаемые ошибки, либо отдать отчет в том, что ей уже известно".
    Итак, Бонавентура — христианин, который философствует, но не философ, который верует. Он, кроме того, мистик. Глаза веры, разум — инструментуй фидеи. Разум читает то, что вера освещает. Разум — грамматика с алфавитом веры. Бонавентура и Аквинат едины перед лицом веры, но во всем прочем эти два монашествующих христианина не совпадают. Если говорить о пантеизме, то при общей позиции творения их из ничего бесконечная дистанция пролегает между томистским бытием для себя и участливом бытием Бонавентуры. Говорим ли мы об онтологизме, видим, что и тот и другой формально полагали Бога недоступным человеческой мысли. Что касается рационализма и фидеизма, Жильсон усматривает меж ними глубокое единство, прокламирующее необходимость координации интеллектуальных усилий с действием веры. Однако сходство, как говорят гештальтисты, по линиям, но не по форме. Лев VIII в 1879 году говорил о Фоме и Бонавентуре как о двух зажженных свечах в доме Божьем. Но, известно, светильники, установленные в разных плоскостях, по-разному освещают вещи в комнате. Сходство не тождество: вера в Бога уникальна, но путей человеческих множество. Вера освобождает от предрассудков, но все человеческие попытки найти себя в вере относительны (во времени, в пространстве, в культурной эпохе).
\
Разум записывает то, что вера предписывает. Duae olivae et duo candelabra in domo del lucentia
\
    Аквинат начинает свою "Сумму" словами: An deus sit (Есть ли Бог). Бонавентура открывает "Путеводитель" молитвой: один говорит о Боге, другой взывает к нему. "Вознесу молитву к Началу всего, Отцу нашему вечному, от которого и свет и начало всего благого и совершенного; и попрошу его именем Иисуса Христа, его сына и нашего Господа просветить наш ум посредством пресвятой матери Божией Марии и святого Франциска, отца и водителя нашего, и направить стопы наши по пути мира, превосходящего всякое человеческое понимание". Никто не достигнет Бога иначе, как на распятии. Входящий в иную чем эта дверь, вор. Лишь одна дорога, категоричен Бонавентура, приведет нас на зеленые луга блаженства. В молитве кровь снимает с души нашей пятна греховные, освобождает от иллюзии, что можно читать Библию без сердечного участия, размышлять без благоговения, исследовать без восхищения, быть внимательным и безрадостным, активным и жестокосердным. Нет науки без любви, понимания без смирения, открытия без благодати, интуиции поиска без мудрости от Бога, — читаем мы в "Путеводителе".
    В молитве ступени лестницы, ведущей к Богу, проступают из темноты. Среди вещей есть тени и образы, телесные и духовные, временные и вечные, внешние и внутренние, все это становится яснее. Сначала нужно пройти все телесное, временное, внешнее, увидеть в нем божественную печать. Затем вернуться в самих себя и узреть в сознании своем образ вечный, духовный и потаенный. И это означает, что мы вошли уже в истину Бога, поднимаясь над собой, постигаем начало всего, наслаждаясь в опыте божественного его даром и благом беспредельным.
    Действительность, факты сами по себе, говорит Бонавентура, как и Франциск, беспомощно немы; но они могут заговорить, если есть талантливый рассказчик, умеющий читать универсум и вычитывать смыслы. Разум пишет то, что нашептывает ему вера. Острый глазомер веры делает разум богатым и изобретательным. Мерцающий блик, мелькнувшая тень, гулкое эхо, все умеет он связать благодатными образами. Дабы подняться к вечной истине, которая есть ничто иное как принявший человеческий облик сын Божий, надобно, взамен древней лестницы Адама, оказавшейся, как известно, весьма непрочной, воспользоваться другой, новой. "Я есмь дверь: вошедший чрез меня будет спасен, он войдет и найдет вечные луга", — душа, которая верит, надеется и любит, способна услышать божественные слова, — таким видит путь человека Бонавентура.
    Меньше доверия языку, слову, книгам, больше — радости душевной и беспричинной, печься не столько о творениях, сколько о Творце, его Даре, Святом Духе. "Оставь чувства и рассудочные изобретения, бытие и небытие, оставь все это и отдайся Тому, кто по ту сторону любой сущности и любой науки", — вот завещание монаха-философа, святого Бонавентуры, из седины веков.

Западная философия от истоков до наших дней. - "Петрополис".. . 1994.

Игры ⚽ Нужна курсовая?

Полезное


Смотреть что такое "Бонавентура" в других словарях:

  • Бонавентура — San Bonaventura …   Википедия

  • БОНАВЕНТУРА —         (Bonaventura), собственно Джо ванни Фиданца (Fidauza) (1221, Тоскана, 15.7.1274, Лион), ср. век. теолог и философ. Глава францисканского ордена, кардинал (с 1273), один из крупнейших представителей поздней схоластики, соединивший её с… …   Философская энциклопедия

  • Бонавентура — (Bonaventura) Бонавентура (Bonaventura) (наст. имя Джованни Фиданца) (Fidanza) (1221 1274) Итальянский философ и католический церковный деятель. Афоризмы, цитаты • Противоположности, поставленные рядом, становятся более явными. (Источник:… …   Сводная энциклопедия афоризмов

  • БОНАВЕНТУРА — (Bonaventura) (в миру Джованни Фиданца) (1221 1274), средневековый теолог и философ мистик, крупнейший представитель поздней схоластики, продолжал традиции августинианства (смотри Августин). Глава францисканского ордена, кардинал. Был причислен к …   Современная энциклопедия

  • БОНАВЕНТУРА — (Bonaventura), настоящее имя Джованни Фиданца (1217 1274) средневековый схоласт. Доктор теологии (1253), епископ Албанский, удостоен титула ‘Серафического Доктора’. Окончил факультет искусств в Париже, где изучал философию и встретился со своим… …   История Философии: Энциклопедия

  • БОНАВЕНТУРА — (Bonaventura), настоящее имя Джо ванни Фиданца (1217 1274) средневековый схоласт. Доктор теологии (1253), епископ Албанский, удостоен титула «Серафического Доктора». Окончил факультет искусств в Париже, где изучал философию и встретился со своим… …   Новейший философский словарь

  • Бонавентура — Бонавентура, собственно Иоанн Фиденца один из знаменитейшихсхоластиков, прозванный doctor seraphicus , род. в 1221г. в Боньярее (вТоскане), вступил в францисканский орден, был учителем теологии вПариже, в 1256 г. генералом своего ордена, 1278… …   Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

  • Бонавентура — (Bonaventura), собственно Джованни Фиданца (Fidanza) (ок. 1217, Баньореджо, Тоскана, 15.7.1274, Лион), философ схоласт, теолог и мистик, представитель августинианства. С1236 г. учился в Парижском университете, ок. 1240 вступил во францисканский… …   Энциклопедия культурологии

  • Бонавентура — (Bonaventura) (в миру Джованни Фиданца) (1221 1274), средневековый теолог и философ мистик, крупнейший представитель поздней схоластики, продолжал традиции августинианства (смотри Августин). Глава францисканского ордена, кардинал. Был причислен к …   Иллюстрированный энциклопедический словарь

  • БОНАВЕНТУРА — СВ. (Bonaventura) (1221 1274), кардинал, восьмой генерал ордена миноритов, учитель церкви, заслуживший почетные титулы doctor devotus (Благочестивый учитель) и doctor seraphicus (Серафический учитель). Родился в 1221 в Баньорее близ Витербо в… …   Энциклопедия Кольера


Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»